Блокадный дневник

Ранним сырым утром 22 января 1944 года в ленинграде, в его юго - западной части, разорвался артиллерийский снаряд. Он никого не убил, а лишь вздыбил много раз чиненные трамвайные рельсы и вышиб остатки стекол в окрестных домах. Это был последний немецкий снаряд из 150 тысяч ему подобных, упавших на город с того дня, как замкнулось блокадное кольцо. А через пять дней, 27 января, небо над Невой вспыхнуло победным салютом. Блокада Ленинграда, длившаяся 872 дня, стала историей.

С тех пор прошло почти 56 лет. В безымянных братских могилах спят мертвым сном сотни тысяч ленинградцев. "Здесь лежит половина города и не знает, что дождь идет", - писал про них поэт Сергей Давыдов. С каждым годом тех, кто остался в живых, становиться все меньше и меньше. Умирая, они уносят с собой живую память очевидцев.

Дневник, о котором я расскажу в своем сочинении, был найден в наши дни в архивах КГБ. Он принадлежал жителю блокадного Ленинграда Николаю Павловичу Горшкову и представлял собой шесть небольших тетрадок в клеточку, сшитых черной суровой ниткой, исписанных чётким, легко читаемым почерком.

Дневник начинается записью, сделанной 4 сентября 1941 года,- в этот день на Ленинград упали первые снаряды, а 8 сентября, когда был взят город Шлиссельбург и кольцо блокады замкнулось, город уже вовсю бомбился с воздуха. Последняя же запись - 31 января 1944 года, то есть спустя 4 дня после полного освобождения города от блокады. Всего в дневнике 880 записей. Иными словами - это 880 дней, из которых не пропущен ни один! Даже в самую тяжелую зиму 41 - 42 годов, когда за деньот голода, морозаи бомбёжек умирало до тысячи человек, Николай Павлович садился вечерами на кухню, выходившую окном в глухой лиговский двор, и писал. Но это не самое удивительное в этом дневнике.

Удивителен принцип, положенный в основу записей. С первых же строчек автор самым решительным образом уходит в тень, убирает все личное, относящееся к его жизни. Дневник не рассказывает о том, как его автор варил столяный клей, ел жмыхи, пух с голода, жег в "буржуйке" мебель и книги. Ни разу в дневнике не употребляется местоимение "я" ! Ощущение такое, что скромный бухгалтер Горшков, осознавая историческую важность происходящего, намеренно отстраняется. И в тоже время он старательно заносит в дневник множестводеталей, штрихов действительности. Он словно понимает, что каждый день блокады - это день, принадлежащий истории. В целом в дневнике мало эмоций.Его можно было бы назвать сухим. Но именно эта сдержанность производит огромное впечатление. Лишь однажды, когда автор рассказывает о случаях каннибализма, он откровенно ужасается.

"Настоящие записки пишутся при свете самодельной лампочки - мигалки силою света не более полсвечи", - так писал о своем дневнике автор. И этим все сказано.

Ермина Марина.